Все подтвердят. Нет хуже того, чтоб лечить близких. Даже когда ты каждый день сталкиваешься с болью и смертью, в глубине себя всегда ощущаешь жуткий первобытный инстинкт - бежать. Бежать, не разбирая дороги, не оглядываясь. Кому на борьбу с ним нужны годы, кто-то справляется быстрее. Но никогда никому не удавалось избавиться от него полностью. Человек, у которого он отсутствует, просто дурак. И вот. Ты перед фактом - болезнь, близкая душа, неизвестноть, страдания. Я о собаке. Для меня он равноценный член семьи. Когда я принесла этот уже тогда гадостно и требовательно визжащий комок за пазухой, мама посмотрела в его глаза с расходящимся косоглазием и сказала: какой кошмар. В первый день он отказался от манки, во второй от гречки, на третий от пшенки, на четвертый он покусал меня за то, что я дала ему мало мяса. После этого он кусал меня с завидным постоянством: когда давала еду, когда еда оставалась в миске, когда наступала на майского жука, с которым он игрался, когда недостаточно уважительно ставила ногу рядом, когда не давала отчаянному сыну льва и обезьяны загрызть испуганную овчарку на прогулке. Но никогда он не кусал меня во время лечения. Мы прошли ДТП и его последствия с болями и параличем задних лап, желудочное кровотечение, почечную колику, уретрит, воспаление перианальных желез, холецистит, мы вместе отсидели узи, капельницы, стрижки, извлечение клещей, чистку зубного камня. Когда у него метеоризм, эта боевая муфта, напрочь казалось бы лишённая страха, несется ко мне и спит на моих коленях до самого рассвета, а я извиваюсь в немыслимых позах в кресле, мучимая радикулитом. В 14-м году после переезда от войны он лишился шерсти - ругань между перепуганными нами не прошла незамеченной им, он стал похож на китайскую хохлатую - остались только грива и лапы. Мы извели тонны Бреверсов в попытке отрастить ему новую шубу и добились лишь нескольких скудных лужаек на боках. Потом начали дрожать больные лапы, пес стал уставать и проситься на руки. А сейчас я приехала и каждый день вздрагиваю от его кашля, сухого, надсадного, возникающего без причин. Вы знаете, как обстоят дела в послевоенном городе с врачами и лекарствами? Никак они не обстоят. А ветеринаров и вовсе нет. А еще я с ужасом думаю о том, куда и как бежать при необходимости в часы комендантского часа. Потому что бежать некуда. Никто не будет рисковать головой ради жизни собаки. Здесь даже диагноз толком никто поставить не может: все кивают на сердечную недостаточность, а я считаю что это деструкция трахеи, характерная для мелких пород. И поди разбери, потому что дополнительных методов диагностики нет. Хорошо, есть хоть какие-то портативные лаборатории. Но что они мне. Я должна смотреть как с каждым годом все больше дряхлеет мой пес, который пробыл со мной все тядкие перепитии, слизывал мои слезы, спал на моей спине, когда я падала не помня себя после суток, терзал брючины подозрительных мужчин, опасно приближавшихся ко мне. И я ничего не могу для него сделать.